Рецензия к фильму "Невозможное". Ад в Раю

Не совсем, конечно, приятно осознавать всю свою ничтожность перед лицом стихии. Когда вся работа, карьера, семья, близкие, увлечения, проблемы скукоживаются до размеров игольного ушка, смываемого безмятежным потоком быстрее соломинки. А каково испытать это на собственном опыте? Хуан Антонио Байона, подающий определенные надежды испанец, после своего "Приюта" снова решил попугать зрителей. Только на этот раз ужасы не мистические, а вполне себе реальные – основанная на реальных событиях история семьи туристов, которой не повезло ощутить на себе всю мощь Индийского океана, но повезло остаться при этом в живых, и даже – что самое невероятное – сохранить свою целостностью. Чудо поистине "Невозможное". Но от того не перестающее быть реальностью.

Самое удивительное в этой картине – каждому придется для себя решить, плюс это или же минус – это странное чувство не то безопасности, не то уюта. Волна колоссальным потоком прокатывается по побережью, смывает на своем пути все, что можно, играется людьми, как игрушками – но, даже осознавая весь этот кошмар, наблюдаешь скорее с любопытством, чем со страхом. Руины до горизонта, по которым бредут как в самом страшном в мире сне окровавленные мать и сын, какими-то невероятными усилиями продолжающие цепляться за жизнь и спасение – а ты сидишь себе в кресле и сострадаешь, да, сопереживаешь. Но спокойно, чуть ли не отрешенно.

Скорее всего, дело тут в теплом зале и удобной спинке, опционально – еще и ведерке с попкорном в руке. Какой бы устрашающей ни была волна, какими бы натуралистичными ни были подробности и живыми – актеры, сидя в комфортном затемненном помещении даже самые чувствительные и эмоциональные люди, в совершенстве овладевшие эмпатией и собственным воображением, вряд ли смогут до конца представить какого это: в одночасье оказаться посреди хаоса, сохраняя лишь призрачную надежду на то, что где-то там, может, уже на другом конце света еще живы дети. Жив муж, жива жена, живы родители.

Однако хочется верить, что причина – гораздо тоньше и поэтичнее. Что это даже не заранее известный финал – может, даже слишком счастливый, на фоне историй куда более печальных – или экранное полотно на границе между восприятием и действительностью. Что это – те простые, но преисполненные жизни стремления героев. Отчаяние и вера, боль и терпение, страх и отвага, про которые даже и говорить как-то неудобно, а то еще упрекнут в эксплуатации прописных истин. Байона, правда, на подобные упреки наплевать, он их не боится – и, вместо этого, заставляет актеров выкладываться по полной, как в последний раз, чтобы добиться максимальной отдачи.

Чтобы взаимопомощь – безвозмездная, основанная лишь на благородных порывах, вселяла то самое ощущение уюта, настоящего, внутреннего комфорта в зрителей. Смотришь на то, как они все плачут, как отказываются отступать, останавливаться на полпути, как держатся друг за друга, помогают друг другу… как совершенно незнакомые люди отправляются с другими совершенно незнакомыми людьми на поиски, делятся телефонами вопреки садящимся батареям, как мальчик бегает по больнице и воссоединяет семьи. Смотришь, и понимаешь – какой бы спекулятивной ни была манера подачи, с ее натянутыми мелодиями и трогательными проездами камер – костяк неизменен. Костяк – чистая правда.

Еще сразу становится ясно, за что Наоми Уоттс на номинировали на Оскар и Глобус. Сказать, что она проникновенно играет – ну, да, это не сказать ничего. Хоть и пришлось ей погрузиться целиком в страдание и волю, не забывает она время от времени – очень удачно и метко – пускать по лицу любовь, даже уверенность, тревогу, а под конец – облегчение. Эмоции она перебирает как струны гитары, что, в сочетании с пугающе правдоподобным гримом, впечатляет и трогает до глубины души.

Не отстает от нее и Эван МакГрегор – почему его не номинировали ни на одну из наград? С тем, как он одиноко бродит по развалинам в поисках родных, могут сравнится разве что его же рыдания, на грани истерики. Когда все накопившееся разом вываливается на плечи, и тут же срываешься от осознания всей ситуации, целиком. Как важно, чтобы в такие моменты тебя было кому поддержать… и какое счастья после всего этого Их увидеть вновь, посреди толпы, и далее – классика: бег, выкрики, объятия. Мысли в голове о том, как мучительно тяжело – и это мягко сказано, по-хорошему словами не передать - было тем, кто оказался лишен подобного счастья. И никакой фальши. Причем не только с его стороны.

Дети – Сэмюэл Джослин, Оакли Пендергаст, но в первую очередь – Том Холлэнд, даже на фоне таких маститых взрослых держатся достойно, что уж говорить о них в отрыве от "родителей". Бедняге Холлэнду так вообще можно удивляться без конца, как, впрочем, и Уоттс, с которой им пришлось работать в "прелестнейших" условиях. Вода, пожелтевшая от грязи, сама грязь, покрывающая лицо и тело, кругом обломки, жара – воистину, актерское ремесло куда сложнее, чем иногда кажется. МакКрегор с двумя младшими еще легко отделался.

Как бы ни сластили пилюлю сценаристы, превращая отдельные сцены в образцовые слезовыжималки, все это воспринимаешь как самую что ни на есть правду, не приукрашенную, безжалостно подаваемую на блюде с окровавленной каймой. Но пища – целебна, она утешает на фоне катастрофы, на фоне дробящегося на куски мира. И тут захлестывает волна веры в людей, в лучшие их устремления и порывы, которые двигают их навстречу друг к другу в час нужды. Родных и близких, чужых и незнакомых, богатых и бедных, здоровых и больных, независимо от какой-либо условной чепухи – все одинаково едины перед лицом равнодушной природы. И в этом их сила.

Автор: Роман Волохов