Микки Рурк: Спустя десять лет ты думаешь, что вечеринка закончилась

Микки Рурк с триумфом возвращается в большой кинематограф. О своем долгом отсутствии, о работе в фильме "Борец" актер рассказал в интервью Comingsoon.

Что вы подумали о сценарии к фильму «Борец», когда впервые прочли его и знали ли вы сразу, как будете играть эту роль?

Да мне наплевать было на сценарий. Я подумал тогда, что кто бы ни написал его, он не провел, как я столько времени с такими вот парнями, и понятия не имеет о языке, на котором говорит главный чувак в этой истории. Потому Даррен разрешил переписать все мои диалоги, вставил их в сценарий и перекрестился. Таким образом, исправив кое-что, с остальным я был согласен.

Я хотел работать с Дареном, но не хотел сниматься в фильме о рестлинге, потому что, придя из бокса, про рестлинг ты думаешь примерно так: «Это дерьмо не для меня». Так я считал. Как-то не уважал я этот спорт…, не знаю. Рестлинг меня слегка раздражал, потому что он заранее готовился, репетировался почти как танец, а не как бой. Пересилить это неприятие мне помог дух товарищества, причастности ко всему миру борьбы: «Да все в порядке, это же просто кино». Я держал эту мысль в голове какое-то время, плюс ко всему, мне было трудно. Я должен был показать все, чему меня учили в течение 20 лет.

А учили меня уходить от удара и определенно, изящно двигаться; а теперь вокруг было какое-то громоздкое дерьмо, и я в этом дерьме чувствовал себя неестественно. И еще мне было больно. Я думаю, за два месяца у меня было три сотрясения, потому что я неправильно падал. Парни, занимающиеся этим, учатся правильно падать несколько лет. После того, как я стал получать травмы, я начал осознавать, что эти чуваки действительно страдают, и стал уважать их спорт. Помимо всего прочего, мы тщательно отрабатывали бои, так что любой засранец-спортсмен мог бы с этим справиться.

Среди нас был один рестлер, очень гибкий, и ему было скучно на этих тренировках. Поэтому он стал показывать нам всякие прыжки, «ножницы», и я сказал: «Мы должны это показать в чертовом фильме». Я приходил по воскресеньям на тренировки без ведома Дарена, и отрабатывал три или четыре очень трудные движения, которые у меня не получались. И этот парень был по-настоящему терпеливым со мной, а я старался выглядеть как можно лучше. Я как будто соревновался с самим собой и с временем. Не знаю, смог бы я это дерьмо осуществить в свои двадцать. К концу он мне сказал: «80 % парней Всемирной Лиги Рестлинга не могут делать такое дерьмо», - и я ответил: «Вау!»

Вы рассказали о том, как готовились физически к роли. Где вы черпали эмоциональные силы, чтобы сыграть Ренди «Тарана» Робинзона? Чем вы пользовались?
Только собственными переживаниями. Личным болезненным дерьмом. Одной из причин, почему я радовался, когда на начальном этапе работы меня заменили, было понимание того, что Даррен такой тип, который заставит играть на полную катушку. А я еще не знал, хочу ли я работать на него … за бесплатно (смеется). Я действительно вздохнул с облегчением, когда мне сказали о замене. Я вернулся в Майами, отвисал там, ходил в тренажерный зал, постепенно наращивал вес, в общем, классно проводил время. А потом позвонил мой агент и сказал: «Тебя вернули назад!», а я ответил: «Твою мать!» Я думаю, что лучшая часть моего мозга говорила: «Ты лучше-ка приведи себя в форму и снимись в этом фильме бесплатно и поработай с этим парнем, который так отчаянно отстаивал твою кандидатуру». Слава Богу, я это сделал. Ведь он оставался верным мне. Ему действительно нужно было убедить их.

Как вы считаете, играя «Тарана», вы подверглись своего рода терапии?

К сожалению, да. Это сейчас я сижу здесь и рассуждаю: "Вау, я рад, что я совершил определенные поступки в своей жизни, или у меня была возможность, чтобы получить информацию и воспользоваться ею, чтобы сделать карьеру". А у него такой возможности не было, поэтому ему пришлось еще раз ввязаться в драку, потому что невыносимо жить в этом чертовом вагончике. Второго шанса ему бы никто не дал.

Как вы избавлялись от образа к концу рабочего дня?

Да никак. Это правда. Я имею в виду, что я не находился в образе моего героя постоянно; я не такой как он. Но, конечно с каждой сыгранной ролью вы теряете кусочек своего «я», по крайней мере, такие актеры есть. А «Таран» вырвал из меня целый кусок.

Как вы справляетесь с оказываемым вам сейчас вниманием?

Это новое ощущение. У меня было 13 лет, чтобы подумать об этом. Спустя 10 лет ты думаешь, что вечеринка закончилась. Тебе нужно смотреть правде в глаза: «Да, я там был, зажигал, а теперь уже чертовски поздно». Десять лет – слишком долго, чтобы поверить, что что-то еще может случиться, и оно таки не случается. Это, как будто ждать возвращения своей девушки, которая тебя бросила.

Расскажите немного о песне, которую написал Спрингстин и которой заканчивается фильм.
Я написал письмо Брюсу Спрингстину по единственной причине: что-то волшебное стало происходить с фильмом спустя шесть дней. Даррен, как я уже говорил, вернул меня в проект, сделав на меня все ставки. Я испытывал неимоверную гордость от причастности к тому, что делал Даррен, к его режиссуре, к тем людям, которые работали над фильмом. Именно поэтому я проявил инициативу и написал Брюсу. Я сказал ему: «У нас нет денег, но мы делаем это в Нью Джерси…».

Что вы подумали о песне, когда впервые услышали ее?

Мне надо было прослушать ее раз сто. Он действительно уловил суть. Эта песня завершает весь образ главного героя. Брюс оказал мне такую честь!

Я не знаю, изменилось ли что-то в лучшую сторону. Я думаю, все осталось по-прежнему. Колесо крутится. Молодежь работает, старичье выживает, затем, в конце концов, помирает, и на их место приходят новые. Все та же долбежка. Я прочел немало биографий, начиная от Монти Клиффа и заканчивая Эрролом Флинном, и везде одно и то же дерьмо. Не важно, насколько невероятно ты талантлив, через какое-то время ни власть, ни деньги, ни слава не заполняют пустоты, которая приходит в процессе пути.

Я люблю соревнования. Но мне понравилась игра Шона в «Харви Милке», мне кажется, фильм от его участия очень выиграл, и он действительно классно поработал. Я думаю, это единственный мой конкурент.