В представлении зомби жанр абсолютно не нуждается. Задолго до Ромеровского культа пожирателей плоти зритель пугался и трепетал перед живыми мертвецами. Хоть они были и не совсем похожи на нынешних представителей данного вида, но свой вклад в формирование привычного для нас образа они внесли. Медленные и тупые куски мяса, жаждущие свежего человечка на долгое время стали каноном слову зомби. Но время шло, и непрерывный трепет перед живыми мертвецами у зрителя угасал с каждым новым фильмом всё больше. Пока и вовсе практически не исчез. Были и пародии, и хорроры, и комедии, и даже фильмы для взрослых. Но образ требовал перезагрузки. Нужно было что-то кардинально менять. И такой вот мягкий ребут, наконец, появился.
Алекс Гарленд стал мировой известностью благодаря счастливому случаю. Его книга Пляж стала мировым бестселлером, хотя некоторое время оставалась незамеченной. На успехе романа была снята и его экранизация, за которую взялся Дэнни Бойл. Их сотрудничество впоследствии превратится в настоящую дружбу, как по жизни, так и в кино. Но тогда, после Пляжа, пока еще новичок Алекс, сильно увлеченный на тот момент зомби-муви, предлагает Бойлу и его продюсеру Эндрю МакДональду свою идею о фильме про мертвецов. Бойлу с его неподдельной любовью к драматургии, несомненно, тут же понравился сценарий. Но многое пришлось изменить. Изначально, как всем известно, у фильма не было счастливой концовки. Главный герой неизменно погибал при различных стечениях обстоятельств. И если одна из них была даже снята и смонтирована, то наиболее интересная осталась только на иллюстрированных раскадровках. Где последняя треть фильма полностью отличается от увиденного нами.
Сюжет фильма разворачивается вокруг простого курьера Джима, оказавшего по несчастью или все же к счастью в коме после аварии. Где то в тоже время милашливые грин, мать их, писовцы неизвестным макаром проникают в Кембриджский исследовательский центр, где от небольшого ума случайно выпускают на волю смертоносный вирус бешенства, пробуждающий у заразившихся лишь одно неодолимое желание – убивать. Проходит мучительно долгих для жителей Лондона 28 дней и Джим выходит из комы. После пробуждения и череды событий он осознает, что мир уже никогда не будет прежним ни для него, ни для кого бы то ни было.
Именно данная лента глобально проапгрейдила всем уже притершийся образ зомби. Именно после нее мертвяки стали неплохими паркурщиками и шустрыми марафонцами. Скорый шаг с оглядкой по сторонам и под ноги остался для удирающих героев от толпы буйных преследователей в прошлом. Медленный ритм жанра зомби сменился быстрым и резвым действом на экране. Чисто технически на экране в данном фильме мы видим живых зараженных, но, тем не менее, неосознанно отождествляем их с зомби. Просто другого вида, невероятно агрессивных и бешеных паразитов, способных только на убийство. Мозги и мясо не предлагать. Но именно после их появления в моду киноиндустрии вошли и быстрые классические зомби. Ремейк Зака Снайдера на классику Ромеро "Рассвет мертвецов" доказал, что зритель, несомненно, рад новоявленному виду.
Но фильм великолепен не только из-за этого. Бойлу в первую очередь понравилось переплетение разных жанров: зомби-хоррора и постапокалипсиса. А актуальность темой вирусов на момент его выхода была и вовсе несоизмеримо огромной. Вновь возникшая Эбола, лихорадочные глобальные угрозы всевозможных инфекций, пандемии – все это с постоянством крутилось в людских головах. И крутится по прежнему, а сегодня и вовсе с новой силой. Страх перед подобным вряд ли когда-нибудь сможет исчезнуть. Но фильм не задается вопросами об этом, Бойл и Гарленд мастерски уходят от каких-либо порицаний создания или возникновения вируса, а сосредотачиваются на главном – человеческом страхе. Забавным их ходом оказалось то, что непосредственный вирус был создан из-за страха перед непреодолимым гневом. Его антидот помог бы обуздать человеческую ярость и вместе с тем помочь многим больным людям. Для того чтобы создать героя, нужно сперва сотворить злодея. Но что если героя не будет? Через Джима же, сыгранного Киллианом Мерфи, они вновь достаточно умело перефразировали известную цитату: "Ад – это люди" на "Ад это отсутствие людей". Может поэтому Бойл и не включил в сцены прогулки после пробуждения Джима трупы по городу. Ведь как он считал, их полное отсутствие будет выглядеть гораздо страшнее на экране и даст более сильный эффект для зрителя. И кто скажет, что он оказался не прав.
В сценах одиноких скитаний Джима режиссер со всей силой старается донести, что это и есть персональный ад для героя, будто и для него самого, в который он никогда не захотел бы вернуться. Неоднократно по ходу повествования напоминая об этом. Особо важной для восприятия сюжета особенностью Бойл выбрал семью, как бы подчеркивая ценность данной идеи. Первой увиденной зрителем станет заботливая и сплоченная компания, но с тем же невероятно разношерстная с огромной кучей проблем и переживаний. Френк Брендана Глисона предстает эдаким большим папочкой не только для своей дочери, но со временем и для Джима с Селиной. И если Джим довольно быстро проникается его природной добротой, словно к отцу, то Селина не сразу поступается своей корыстью и эгоизмом. В отличие от персонажа Мерфи она все эти 28 дней выживала в огромном мегаполисе, кишащем быстрыми и беспощадными зараженными. Ее герой это не Мери Сью от мира кино. Она весьма продуманный и обоснованный персонаж, который лишь только впоследствии под влиянием пережитых эмоций и возникших чувств не сможет совершить самый логичный поступок. И не сделает огромной ошибки.
В каком-то роде на Френка очень похож и персонаж Кристофера Экклстона. Он также не обделен притягательной харизмой, способной сплотить ею людей вокруг себя, делая их всех вместе гораздо сильнее. Но лишь с той разницей, что совсем не тех людей и не для тех целей. В окружении не совсем хороших парней ты и сам постепенно превращаешься в их подобие, обделенное нормами морали и поведения. Зритель это чувствует сразу после сцены с защитой особняка. Тот же неистовый инстинкт, ведущий зараженных вирусом людей, то же глубочайшее удовольствие от убийства. Страшен не столько вирус или зараженные, а сколько сами люди, оказавшиеся в нем. И эта фабула после долгого перерыва отныне будет вновь не раз мелькать на экранах в самых различных произведениях и своих проявлениях.
Помогает почувствовать все это на экране съемка на цифровую камеру формата MiniDV, с весьма страдающим качеством записи. Но у Бойла был план на намеренное его использование, как художественного приема. Он хотел взять все огрехи данной съемки, вроде мелкой зернистости, и преобразить их в плюсы для своей ленты, чтобы передать зрителю напряженность данного постапокалипсиса и атмосферу неподдельного, творящегося на экране ужаса. Под стать камерам видеонаблюдения, создавая тем самым для зрителя настоящий эффект присутствия. Другим моментом стала невероятная мобильность камер. Большинство съемок проходило в постоянно оживленных местах Лондона, поэтому был лишь небольшой зазор во времени утром, чтобы отснять пустынную часть города. А небольшой размер и вес этих камер сильно выручал съемочную команду, поэтому их можно было расставить быстро и без особой подготовки. Именно по этой причине Бойлу удалось запечатлеть огромное множество узнаваемых мест Лондона в необычном для них пустынном антураже. Даже крупнейшая трасса М1 была перекрыта ради нескольких мгновений фильма. Что уж говорить о нескольких секундах железных путей, разрешение на съемки которых редко кому вообще удается получить. А перевернутый автобус напротив резиденции премьер-министра Великобритании так и вовсе заслуживает отдельных похвал для создателей. И все это снималось в реальных местах и без использования декораций.
В таких условиях актерам приходилось не просто хорошо отыгрывать, но и делать это максимально быстро. Киллиану Мерфи доставалось обнажаться перед коллегами, отыгрывать изумление перед перевернувшимся автобусом за отведенные 15 минут без права на лишний дубль, а то и за несколько минут пока перекрыта крупнейшая трасса страны. Помимо уже названных актеров отдельного внимания заслуживает и Ной Хантли. Его минутный монолог заставляет зрителя душевно привязаться к персонажу. То как он рассказывает и преподносит свою нелегкую историю, тут же заставляет сродниться с этим героем, но сразу после авторы невероятно дико прерывают эту связь. Подобно дикому преображению Джима. Его путь прямо противоположен Селине. Из робкого и мягкотелого, вечно зовущего на помощь юнца, он стихийно превращается в настоящего кровожадного хищника, сродни зараженным, который при окончании пиршества боли весьма быстро сбрасывает данную маску. И схожих психологических моментов в фильме просто не счесть.
Одной из запоминающихся сцен всего фильма, на мой взгляд, является сцена с первым убийством Джимом зараженного. Бойл будто снимал не просто зомби-муви, а настоящий артхаус. Мало того, что необычайное количество идей и подтекста заложено в фундамент фильма, так еще и данный момент немногим повергает в шок. Как признавался Гарленд, если бы фильм рассчитывался изначально на более широкую аудиторию, то так рисковать они бы не стали. Но они все же изменили кое-что другое. Как я уже заметил, сценарий последней трети фильма был полностью переписан. И самое забавное, первый сезон Ходячих мертвецов позаимствовал не просто все основные сильные моменты сюжета, но и эту, разве что основательно исправленную, удаленную часть. Отсутствие военных заменяла антинаучная отсебятина с излечиванием зараженных переливанием здоровой крови в том самом научном центре, ставшим эпицентром заболевания. Можно долго спорить о логичности переписывания этой сцены, но итоговый вариант вышел весьма неплохим. В котором нашлось место и для шикарной отсылки к маэстро жанра зомби, пленным зараженным на цепи, также выступающего в качества затравленного подопытного для этих монстров.
"28 дней спустя" – это квинтэссенция отличных идеи и их реализации. Даже не смотря на скромный бюджет и множественное жанровое клише, он до сих пор смотрится не просто на одном дыхании, но и все с тем же изначальным интересом. Бойл верил, что страх в фильме ведёт не скример или жуткое, внезапное действие, а звуковое оформление. Джон Мерфи создал настолько зловещую и нагнетающую музыку, что частое прослушивание способно загнать в небольшую депрессию даже самого счастливого человека на свете. Весь упор и саспенс ленты сосредотачивается не на картинке, а на звуках и музыки. Ведь зачастую на экране мы даже не видим зараженных, а уже с содроганием боимся, лишь слыша на фоне угнетающую мелодию и их несвязное бормотание. Что заставляет нас бояться гораздо сильнее. Но самым же из всего броским вышел финал. Его доснимали уже после основных съемок, и сказать наверняка, была ли выбрана специально или нет стандартная пленочная камера, понять для меня невозможно. В противовес темной и невзрачной картинке, нам показали яркий цвет вновь возникшей надежды. Но более меня удивило послание выживших. Не просто привычное для такой ситуации хелп, а именно обнадеживающее и добродушное послание: Привет. Как бы намекая, у нас все хорошо – мы здесь и мы живи. И не все еще потеряно.