"Для меня безумие, преступность войны, особенно в последнее время, когда я писал и потому что много думал о войне, так ясны, что кроме этого безумия и преступности ничего не могу в ней видеть" (Лев Толстой, письмо к Л.Л.Толстому, 15 апреля 1904)
"Война — это по большей части каталог грубых ошибок" (Уинстон Черчилль)
"В прежние дни часто писали о том, как сладко и прекрасно умереть за родину. Но в современных войнах нет ничего сладкого и прекрасного. Ты умрешь как собака, безо всякой на то причины" (Эрнест Хемингуэй)
"Войну ведут глупые и расчетливые клоуны, которые после всего этого забудут весь этот цирк" (Апокалипсис сегодня)
"Война — это психоз, порожденный чьим-то неумением прозревать взаимоотношения вещей. Наши взаимоотношения с ближними своими. С экономикой, историей. Но прежде всего с ничто. Со смертью." (Джон Фаулз, "Волхв")
"Война — это грубый, бесчеловечный и абсолютно непрактичный метод выяснения отношений между правительствами" (Франклин Рузвельт)
"Тщетно правила войны стараются превратить ее в благородную игру, во что-то вроде дуэли, где переделами насилия служат честность и учтивость. Главным все равно остается резня." (Роже Кайуа)
Военная тема в литературе и кинематографе занимает особое место. В силу своей трагической болезненности для всего человечества и известной пикантности, также часто весьма болезненной, для политиков. История оскаровских церемоний началась с присуждения статуэток именно военным фильмам, точнее будет сказать антивоенным фильмам, "Крылья" в 1929 и "На западном фронте без перемен" в 1930. Фильм о военных летчиках "Крылья" и экранизация одноименного романа Эриха Марии Ремарка о потерянном поколении, потерянном на фронтах Первой мировой, в постановке Льюиса Майлстоуна, очень высоко подняли планку жанра военного кино, психологической военной драмы. Особенно экранизация ремарковской прозы, которая и по сей день остается непревзойденной и смотрится как талантливое современное свеже отснятое ретро. К этой планке позже стремились лучшие западные фильмы о "современной" войне — "Тропы славы" Стэнли Кубрика, "Железный крест" Сэма Пекинпы, "Военные потери" Брайана Де Пальмы, номинанты на Оскар "Тонкая красная линия" Терренса Малика и "Апокалипсис сегодня" Френсиса Форда Копполы., лауреат Золотого глобуса мини-сериал "Братья по оружию". Намеренно не упоминаю отечественные военные фильмы — в лучших из них столько откровений, что западное военное кино бледнеет.
"Подлинная память о любой войне живет всего три поколения: чтобы чувствовать, что она значила для тех, кто ее пережил, нужно слушать об этой войне от них самих — сидя у них на коленях" (Дмитрий Глуховский, "Сумерки"). Видимо, современное человечество приближается к тому важному рубежу, когда "подлинная память" о Второй мировой станет частью всеобщей истории. Поэтому так особенны для кинематографа военные ленты последних лет: "По соображениям совести", "Несломленный", "28 панфиловцев", "Битва за Севастополь", "Возмездие". Свой вклад в эту драгоценную копилку делает и Кристофер Нолан.
Дюнкеркская операция для военной истории "имя нарицательное," как Нормандская десантная операция, Битва за Окинаву, Нападение на Перл-Харбор, Оборона Севастополя. Масштабная операция по эвакуации личного состава блокированных на побережье в районе Дюнкерка английских и союзных войск в конце мая-начале июня 1940 проходила при непрерывном артобстреле и бомбардировках немецких войск, при сужении кольца осады, время от времени прерываемого контратаками союзных сил. Для британцев это событие стало поводом для национального объединения и предметом национальной гордости, слово Дюнкерк синонимом неколебимой стойкости, для политиков, густо замесивших эту катастрофическую военную кашу, еще и возможностью обернуть военный провал и в известном смысле паническое бегство полным и безоговорочным триумфом.
Все напряжение происходящего отлично передано в ленте — на суше, на море, в небе и под водой. О технической стороне проекта сказано уже много и достаточно комплиментарно, в том числе и на нашем портале https://www.kinonews.ru/article_74702/. Меня как зрителя, во-первых, очень порадовала редкой чистоты и ясности картинка, от воздушных боев до тонущих после бомбежки судов с ценным человеческим грузом. Во-вторых, ощущение нарастающего напряжения, ощущение некоей временной воронки или черной дыры, которая засасывает без разбора все, что опасно к ней приблизилось. Сколько раз главные герои пытаются вырваться из этой адовой точки пространства под названием Дюнкерк — и всякий раз их отбрасывает ровно на тот же рубеж, от которого они бежали, пляж, который по парадоксальному стечению обстоятельств в другое время мог бы стать лучшим курортным магнитом. У Нолана очень метафоричное мышление и эта игра со временем/пространством, когда ты, как в ночном кошмаре, изо всех сил стараешься оторваться от опасности, а она становится все ближе, не случайна и очень к месту. "Дюнкерк" не военный блокбастер в буквальном смысле, хотя и это тоже, но фильм о выживании, в котором ощущение ужасной катастрофы достигается не за счет кровавого натурализма, но за счет умело нагнетаемого саспенса.
Хорошо, что, имея в виду масштабность происходящего, и достигая безусловно этого эффекта, постановщик отказывается от всего условно "лишнего" (неприятель, союзники-французы, английские политики, ура-патриотический пафос, длинные диалоги), сосредоточившись, в основном, на английских заложниках ситуации, даже и не мужчинах еще, но почти детях. И в этом смысле лента очень близко подошла к "На западном фронте без перемен". И весь драматизм положения "личного состава" лучше Ремарка и не опишешь. "Фронт — это клетка, и тому, кто в нее попал, приходится, напрягая нервы, ждать, что с ним будет дальше. Мы сидим за решеткой, прутья которой — траектории снарядов, мы живем в напряженном ожидании неведомого. Мы отданы во власть случая." "Когда мы выезжаем, мы просто солдаты, порой угрюмые, порой весёлые, но как только мы добираемся до полосы, где начинается фронт, мы становимся полулюдьми — полуживотными." "… все ужасы можно пережить, пока ты просто покоряешься своей судьбе, но попробуй размышлять о них, и они убьют тебя." "Наши руки — земля, наши тела — глина, а наши глаза — дождевые лужи; мы не знаем, живы ли мы ещё." (Эрих Мария Ремарк, "На западном фронте без перемен").
Ощущение обреченности и осознание неумолимо затягивающейся на шее петли сделало молодых солдат почти зомби с лицами-масками и отсутствием потребности в общении. Эффект "безэмоциональности" и сухости повествования — минимум диалогов, никакой связи с жизнью "до" — как нельзя лучше характеризует это состояние вырванности из контекста обычной жизни, когда доверять можно только своим животным инстинктам, надеяться только на чудо, а вперед и заглядывать страшно, чтобы не увидеть черную пустоту. В роли главного чуда здесь асы экрана — Марк Райлэнс на воде и Том Харди в воздухе. А молодые дебютанты — Финн Уайтхед, Анайрин Барнард, Гарри Стайлз, Том Глинн-Карни — ни в чем им не уступают. Лейтмотив игры каждого из актеров — сдержанная сосредоточенность, скупость на эмоции, заточенность на конкретный маленький шаг вперед в осуществлении конкретной цели, простой и недостижимой одновременно — вернуть или вернуться домой. И даже героизм и доблесть, которых хватает в ленте, не аффектированы и совершенно будничны, рядовая мужская работа.
Не оставляет ощущение, что лента делалась с большой любовью, ответственностью и перфекционизмом, очень слаженным коллективом, начиная с постановщика Кристофера Нолана, оператора Хойте Ван Хойтема, композитора Ханса Циммера и заканчивая актерским ансамблем, и вся команда работает на создание атмосферы тревожного ожидания, почти как в классике нуара.
Особо любознательным рекомендую французскую версию событий Дюнкерка — экранизацию антимилитаристского романа Робера Мерля "Уик-энд в Зюйдкоте" (Гонкуровская премия 1949), поставленную в 1964 году одним из столпов французского кино Анри Вернеем, с Жаном-Полем Бельмондо в главной роли. В кадре 1-2 июня 1940 и забытые своим командованием и одновременно союзниками-англичанами французские солдаты, пытающиеся выжить под теми же немецкими бомбежками.