«В реальной жизни полное удовлетворение не может произойти мгновенно» - Федерико Феллини.
Убрать одного человека и весь мир меняется. Всё как в (браке) супружеской жизни.
Гротеск и обтянутые гламуром фантазии вальсируют по ходу разыгранной, этой величественной пьесы. Величественной своей фабулой и фантасмагорией, величественной легендарными актёрами, величественной шармом и обволакивающим духом, словно дымом королевской кухни, делая акцент на иллюзорность и воспоминание жизненных событий.
Были ли они на самом деле, или это словно во сне, пришло и ушло наваждением. Наваждением окружающих нас мыслей, поступков, желаний.
Наваждение видеть прекрасное, даже если его нет!
Наваждение – жизнь, сотканная из понимания, в меру своего доступа.
Нас всю жизнь не понимают, потому что мы подвержены легкомыслию!
Легкомыслие – это неодолимое искушение. Но позволительно ли оно в столь зрелом возрасте?
Что такое легкомыслие? Размышление на заданный вопрос идёт в процессе общения.
Стоит человеку оступиться и сделать что-то не так как, как все будут помнить только это и укорять его, называя его проступок всем его достижением.
Отступив от обычной фабулы и трактовки ещё одного кинопрочтения, высказался вступительной речью о том, что показалось мне важным. А сейчас возвращаясь к творчеству режиссёра и фильму можно сказать следующее.
Соррентино верен себе, снимая красивых женщин, формы тела и много эстетики, порой переходящей в элемент экзотики кадра. Монашки и паранджа, закрытые лица, смотрящие глаза, внимание и сосредоточенность во взгляде.
На этот раз это ода уходящему возрасту в размышлениях и откровенных желаниях.
Вдохновение и созидание, таланты и одарённость, полученный дар как пронизывающий луч солнца, который может светить и греть до времени, до своего захода, и ждать нового утра. Цикличность и естественность в своём состоянии.
Всегда ценно в фильме размышление, которое стоит за кадром, чувствуется в самом сюжете, диалогах, поступках.
Большие усилия приносят так мало плодов. Почему? Да потому что всё время уходит и ушло на доказательства и борьбу, на подготовку и длинные скрупулёзные собирательства. Собирательства всего и вся, от материала, вещей, темы, обстановки и спокойствия, до собирательства себя самого!
Память!
Что с нашей памятью? Она с возрастом, как капризная девочка, подвержена затуманиванию, нежеланию и надменной медлительности.
В меру лиричный, лёгкий на восприятие фильм, доводящий простые истины до логического завершения, словно последний тёплый день уходящей осени даёт непреодолимое желание находиться в нём.
Соррентино как и Тарковский, настоящий художник кадра. Вдумчивость, неспешность и временная остановка событий становится неотрывной компонентой данного произведения. А ещё молчание, молчание более чем понятно говорит за всех нас.
Молчание!
Молчание в отношениях, молчание в самом существовании. Слишком много сказано было за жизнь, чтобы можно было ещё и ещё говорить и рассказывать.
Фильм разным образом задаёт достаточно вопросов. Молчанием в кадре и вдруг проронённом неспешном слове.
Знаете какая самая низкая и противная профессия на свете, думаете проститутки?
Нет! Это поп-звезда!
Откровенность и изливание души выходят к середине фильма на первый план. Закрывая всё вокруг своим напором, честностью событий и неумолимым бременем. На секунду ты ощущаешь потерянность в жизненных аллюзиях, находясь в безысходности, не видя, не находя выхода. Но жизнь, время, и сам фильм, как туннель, всё же заканчивается и обретает смысловое значение. Как послание, дошедшее до нас игривым юношей, заменившим тяжело больного почтальона. Разговоры о простатите и мочеиспускании, словно тикающее отпущенное бремя показывает свой отрезок времени. Кому-то это крайне не понравится, кому-то будет неуютно, неловко в самом контексте. Но такова жизнь.
Комичность соседствует с трагедией нравов и интересов, играя в драму чувств и собственного достоинства. В этом ещё одна история понимания.
Понимание!
Понимание друг друга, понимание вещей, понимание музыки, ведь это такая величественная нота в струнах души, может твоей души, к которой не нужно учения, высшего образования, несметного богатства и протеже родственников.
Она, эта нота понимания - либо есть, либо её нет, и уже не приобрести её ни за какие деньги. Насколько большими они не казались, деньги ведь как эмоции. Они есть – большие эмоции. Их плачевно мало или вовсе нет, такие печальные и скупые эмоции.
Эмоции!
Разве можно переоценивать эмоции? Но кидаясь фразой, мы их переоцениваем. С другой стороны эмоции недооценить нельзя. Сдерживание эмоций или их эмоциональный выброс идёт по ходу фильма.
Эмоции всё что у нас есть. Последняя часть фильма говорит со зрителем фактически без слов. И без слов понятно и чувственно такое выражение, заставляющее больше, чем переживать герою, чувствовать эмоции в самом конце, когда финал это растерянность и завершение на полукадре.
Завершение оставляющее ту необходимую недосказанность, которая глубоко оседает в душу.
Сны и образы, образы и наваждения, всё идёт по нарастающей, меняя грусть на смех и веселье. Веселье в шутке или вспомнившемся случае, делающем особо уютным такое сопричастие с персонажами и сюжетом. Отдельные места пропитаны тонкой иронией, где игра слов даёт весомый ответ. Философия кадра насыщена размышлениями, делая остановки на смену локаций естественно объединённых в общий замысел.
Слышать запах свободы, радости жить, дышать полной грудью и творить, делать и поступать как ты хочешь. Делать и поступать, не ища оправдания, не чувствовать себя кем-то или чем-то обязанным. Быть никому ничего не должным, просто делать и поступать. Делать и поступать.
Перфекционизм кадра и выражения!
Кинематограф Италии всегда отличался жизненной позицией, ценностями искусства, весёлостью нравов, отношением между людьми и красотой, красотой кадра, красотой повествования, красотой совершенного вида.
Проведя параллели между видами и жанрами, реальностью и вымыслом, абстракцией и сном, глубиной и детской навязчивостью, такой кинематограф заставляет ценить и уважать всё наследие Италии, дающее всему миру такой неповторимый колорит великого творчества между годами, десятилетиями, веками, показывая нам формы, черты, линии, в непревзойдённой мягкости, изяществе и красоте.
Известного и знаменитого итальянца Паоло Соррентино по выражению и перфекционизму любят сравнивать с Федерико Феллини. Вся та же планка к достижению в кадре глубины и идеальности. Достижение красоты, смысла, игры актёров, мыслеформы и состояния. В этом плане приемлемость и сравнение приемлемо. Это всё «Великая красота» (название фильма), Великая иллюзия (знаменитая терминология и название фильма).
Они оба никак ни минималисты. Их достижение атмосферы, выражения и красоты ленты на весь мир превосходно!
Как у Федерико Феллини был Марчелло Мастроянни, так и у Паоло Соррентино есть Тони Сервилло. Схожий метраж фильмов, и признание мастера.
А награды Соррентино говорят сами за себя. Кроме основных кинофестивалей, включая Каннский фестиваль и кинофестиваль в Венеции, этот фильм («Молодость» «Youth») и предыдущий «Великая красота» «La grande bellezza» удостоен титула Лучший европейский фильм года! А сам режиссёр – Лучшим европейским режиссёром!
Главную роль в «Молодости» сыграл Сэр Майкл Кейн, он был признан Лучшим актёром всей Европы за 2015 год. Также награждён почётной премией европейской киноакадемии. В данном фильме были отмечены Харви Кейтель, Рэйчел Вайс, Пол Дано, Джейн Фонда, узнаваемы с первого кадра, с первой локации, так великолепно исполнившие свои образы.
Фильм для зрелого зрителя, хвалить и расхваливать его достоинства нет надобности, пересказ сюжета прочитаете, такое настоящее кино не для развлечения и досуга, убить время. А на гурмана, как лакомый кусок оставляет приятное послевкусие.
Послесловие от маэстро Федерико Феллини.
Когда меня спрашивают, счастливую ли жизнь я прожил, я всегда отвечаю: «Я прожил полную жизнь». Счастье не может длиться вечно. Его не ухватишь за хвост. Напротив, чем сильнее пытаешься его удержать, тем скорее оно улетает. Мы можем быть полностью счастливы, только сознавая, что счастье никогда не исчезнет, а так как это невозможно, то нам всегда недостает важной составляющей счастья- уверенности в будущем.