Номинант премии "Оскар" и звезда 80-ых Микки Рурк всегда открыто говорил о своем мрачном прошлом, о злоупотреблениях наркотиками и об иных пагубных привычках, которыми так полна была его жизнь. В этом году актер решил на бумаге изложить историю своего несчастливого детства и рассказать о том, что единственной отрадой и спасением для него были его любимые собаки. Некоторые отрывки из главы, написанной Рурком для книги президента движения за права животных Ингрид Ньюкирк "One Can Make a Difference: How Simple Actions Can Change the World", приводит ресурс FoxNews.
"Мой отчим имел обыкновение отпускать мне подзатыльники по поводу и без повода, просто потому что ему так хотелось. Он был большой, очень большой и подлый. Он поднимал руку и на мою мать. Я ненавидел ублюдка за то, что он обижал ее, за то, что она его боялась. Долгие годы я мечтал только о том, чтобы как-нибудь отомстить ему. По соседству с нашим домом находился центр социального обеспечения, чтобы дети могли приходить туда и заниматься чем-нибудь полезным. Тем самым работники пытались уберечь молодежь от неприятностей, которыми была полна улица. Именно в этом центре я впервые увидел боксерскую грушу. Для меня она символизировала билет во взрослую мужскую жизнь. Я не мог избить отчима, поэтому через какое-то время всю злость я стал изливать на окружающих. Когда я стал взрослым, я дрался везде, со всеми и по любому поводу. Посмотри на меня косо – и ты покойник. Меня не заботили последствия. Я много пил, принимал наркотики. Но больше всего я злился и стыдился одновременно из-за того, как ко мне относились. А относились ко мне паршиво, поэтому я не находил ничего лучше, как набрасываться на обидчика".
С Рурком, сделавшимся "абсолютно неконтролируемым", режиссеры работать не хотели. Послав все, начиная от своей успешной актерской карьеры и до женитьбы на модели Кэрри Отис к черту, Рурк решил покончить с собой.
"Я не люблю говорить об этом, потому что все еще люблю ее, но когда моя жена уходила, она сказала: "Тебе нужна помощь!", а я подумал "Иди на …!". Она была права; мне нужно было меняться, но я этого не хотел", - говорит Рурк. "Но однажды я посмотрелся в зеркало и увидел себя таким, каким видели меня другие люди; человек, смотревший на меня, был в латах и броне, и вот тут-то я перепугался, твою мать! … Вместо того, чтобы отправиться к психиатру и все ему рассказать, - я имею в виду ВСЕ – я решил, что мне будет легче пойти к священнику, вывалить ему на голову все мое дерьмо, позволить ему поведать мне о любви Господа, бла-бла-бла, и на этом успокоиться. Я действительно повидался со священником, и он удержал меня от желания нажать на курок. Мы спустились с ним в цокольный этаж, он налил мне стакан вина, мы закурили, а затем помолились. Но я понимал, что и без мозгоправа не обойтись, и заставил себя обратиться к терапевту. Меня научили не позволять людям вить из себя веревки, объяснили, отчего возникают приступы гнева и заставили не откладывать "на потом" принятие важных решений. За 10 лет я, возможно, пропустил только пару занятий, а это, знаете ли, требует силы воли".
Религия и терапия позади. "Рестлер" признается, что его настоящими спасителями были шесть поисковых собак, которые стали для него "маленькой семьей" и научили ответственности.
"Мне надо было заботиться и присматривать за ними, то есть, я не мог позволить себе заниматься какими-нибудь дурными вещами. Год или больше назад я как-то сидел в одном лондонском стрип-баре. Ко мне подошел пьяный мужик и стал задираться, говоря, что он прочел в какой-то газете о "моих сраных маленьких шавках". Я попросил его вести себя потише. Он ударил меня в лицо. Я встал, но сдачи ему не дал. Подошли вышибалы и выкинули его из бара. Случись это годами раньше, я бы убил его. Очень трудно не реагировать в ответ, но я все время над этим работаю. И у меня прогресс; каждый день я напоминаю себе, что нужно держаться верного направления".