Уолт Ковальски жил в безымянном пригороде, постепенно превращающемся в корейский район. Похоронив жену и отстранившись от сыновей, он планировал провести тихую старость отменного брюзги, медленно потягивающего пиво на своей веранде. Но знакомство с соседскими подростками Тао и Суи всколыхнуло его тихую гавань.
Старость по Клинту Иствуду полна отвращения к окружающему миру, что внесло много сложностей в процесс его нечаянного сближения с соседями. Он холодно сжимает губы и взглядом полным снобизма затыкает рты своим детям и внукам. Пока герой Иствуда раздраженно сплевывает на дорогу, камера Иствуда занимает верхний угол квадратного мира и высокомерно отслеживает перемещения по нему своих персонажей. Его микрокосмос по большей части ограничен несколькими муниципальными зданиями, территорией двух домов и парой дорог, на которых то и дело можно наткнуться на разномастную шпану.
Черно-белые титры, картина цвета выгоревшего на солнце газона, и герои, которых можно условно обозначить, как одного белого, двоих азиатов и троих черных. При этом заглавная речь не идет о расовой нетерпимости. Проблема героев вырисована в стиле крестного отца – она внутри условного клана. Вот маленький мир соседских домов, вот их столкновение с таким же маленьким миром гетто. В результата - взрыв, простая физика.
Ник Шенк и Дэйв Джонсон дебютанты в большом кино. Они создали историю на основе простого на первый взгляд сопоставления сильного и слабого; старика, ставшего невольным наставником, и его ученика, мальчика, ковыряющегося в саду около дома своей матери.
Роль подопечного и смирение настолько сильны в герое Тао, что молодой Би Ванг в них утопает, превращая ярость в вынужденную, а переживания в выстраданные упорной работой. Благо, что его герой по большей части услужливый помощник, нежели борец. В то время как сам Иствуд – корейский ветеран, страдающий от боли своих воспоминаний, на фоне одинаковых монгов действительно имеет право косо смотреть на мир своей улицы, потерянной на карте США. Его заочно хоронят близкие, местный пастор пытается с ним говорить о смерти, но сам Уолтер видит реальную цену своей гибели. Внезапно он превращается в «Девида Гейла», который знает, чего он может добиться, ускорив финал своей истории.
Работая возможно над своей последней актерской ролью, Иствуд легко размышлял о неполиткорректности своего фильма, называя историю забавной. В итоге она оказалась настолько многогранной, что от изначально заявленной расовой дискриминации, можно дойти до мотива «потерянного сына» и успешно продолжить поиски других вечных тем в пределах одной «забавной» истории, озаглавленной маркой автомобиля, выпущенного в 1972м году.
Автор: Алина Епишкина